Обладая только обрывочными сведениями о состоянии дел в хозяйстве, сложно, конечно, играть роль хозяйки. Впрочем, разве это самая большая моя беда?

Позавтракав, я вернулась в комнату, чтобы погладить Тифея. Ужасно захотелось ощутить тёплую мурчащую тяжесть на коленях и поводить ладонью по гладкой шерсти. Кажется, я начинала понимать тётушку, которая дня не могла провести, не отдавшись этому занятию.

В комнате меня застал Мариус.

- Мисс Ильза?

- Мариус! Входи.

Он закрыл за собой дверь, убедился, что не осталось щели, и подошёл так близко, что я почувствовала запах перечной мяты, которой обрабатывают помещения, чтобы отпугивать мышей. Думаю, винный погреб теперь в полной безопасности!

- Добрый день, Мариус. Как твои дела? Присядь.

- Всё хорошо, мисс.

Сесть он отказался, а я не стала настаивать. Однако, судя по рукам, которым он никак не мог найти применения, Мариус волновался.

- Ты пришёл о чём-то рассказать?

- Да, мисс Ильза. Не хотел вас пугать, но молчать нельзя.

- Не бойся, я не испугаюсь. Тем более, зная опасность, её всегда легче избежать, чем оставаясь в неведении. Что ты хотел сказать?

- Вы, конечно, правы насчёт опасности. Так вот. Вам известно о болезни графа Дабхиса? О том, что иногда с ним случаются необъяснимые, крайне болезненные припадки, от которых милорд очень страдает?

- Я знаю про приступы. Но о том, что они болезненны, не слышала.

- Донер сказал, у него сердце кровью обливается, когда это начинается в очередной раз. Чем только он не пытался помочь -бесполезно, нипочём не получается облегчить состояние хозяина. Теперь он потерял надежду, просто запирает милорда в четырёх стенах и ждёт, пока тот снова не начинает говорить по-человечески.

- А во время приступов он как говорит?

- Вообще не говорит. Донер признался, что научился определять приближение приступа по внезапному молчанию, по крепко сжатым, скрипящим зубам и побелевшему лицу господина. Потом хозяин весь словно превращается в пружину, которая никак не может разогнуться, и тут нужно быстрее уходить и закрывать дверь. Однажды Донер замешкался - и хозяин его ударил.

- Ударил?! - Невольно воскликнула я. - Это возмутительно!

- Донер не жалуется, мисс. Ильза. Он обожает хозяина и уверен, что сам виноват. Нельзя ругать тигра, который загрыз человека, если человек сам к нему подошёл и дёргал за хвост.

- Не думала, что его милость способен ударить слугу, как бы там ни было, он не животное!

- В состоянии приступа его разум перестаёт быть разумом способного мыслить человека. Но я хотел рассказать не о том. Поведение во время приступа можно объяснить тем, что хозяин не понимает, что делает и Донер сам подошёл к нему, пытаясь поднять и отвести в спальню. Но я не могу объяснить другого случая, о котором узнал.

- Говори же, Мариус.

- В тот раз, когда графу сообщили об обрушении башни. он засмеялся.

- Что?

- Захохотал, как безумец. Его глаза сверкали такой радостью, что Донер просто онемел и не знал, как поступить дальше. Слова хозяина звучали так: «Это не может не радовать, мы на верном пути, желания рано или поздно исполнятся, уверен»! и благодушное, хотя и крайне нервозное настроение, которое сопровождало его милость весь тот день, подтверждают, что он был доволен случившимся.

- Надо же. Ты молодец, Мариус. Спасибо, что рассказал!

- Надеюсь, вы сможете разобраться, отчего милорд так поступил.

- Может быть, хотя сейчас я, как и вы, не имею ни малейшего представления, что может оправдать радость, вызванную подобным несчастьем.

- Я буду и дальше слушать, мисс, хотя знаете, как мне не нравится шпионить. Но я буду шпионить, потому что здесь происходят странные вещи и в них мало хорошего! Не подумайте, что я волнуюсь за себя, я переживаю за вас, мисс. Нельзя ли нам отсюда уехать? Или вы. нельзя ли уехать хотя бы вам, а я уж как-нибудь устроюсь?

- Нельзя, Мариус, мне жаль. Почему ты этого хочешь?

- Ничего, мисс Ильза, глупый вопрос, извините.

- Ты боишься, что со мной произойдёт нечто плохое?

Он бросил на меня из-под седых бровей короткий оценивающий взгляд, но колебался недолго:

- В этом замке случались странные смерти и необъяснимые происшествия.

- Какие смерти?

- Молодая служанка бросилась в пропасть.

- Сама?

- Да, мисс. Донер сказал, в её смерти хотели обвинить графа, потому что его видели вместе со служанкой на склоне, ведущем к пропасти, и потом силуэты девушки и мужчины видели на краю как раз перед тем, как она прыгнула. Но Донер категорически утверждает, что его хозяин не мог её толкнуть, ни за что.

- Даже. - Горло перехватило. - Даже в состоянии приступа?

- Донер говорит, приступа в тот день с хозяином не было.

- Это всё?

- Ещё в горах пропал юноша и граф в тот день отсутствовал в замке. Он вернулся вечером весь в грязи и избитый, как будто упал и долго катился по земле или дрался и падал, но утверждал, будто ничего не помнит. Тела юноши так и не нашли, только его вещи, разорванные и грязные, со следами крови.

- Ещё что-нибудь?

- А начались все неприятности - приступы и странные несчастные случаи с того самого времени, как погиб его друг, мистер Димерий Кайлос. Граф Дабхис был безутешен и горевал так же сильно, как по любимому отцу. Не успел отойти от одной потери, как на плечи свалилась новая. Это горе, считает Донер, и вылилось в первый приступ.

Вот как, горевал? А по словам судьи, он сам его убил, причём с большим удовольствием. И что там про любимого отца? Судья говорил, кончину отца Грейм ждал, как манны небесной!

- Что ты слышал о мистере Димерии? Он был женихом мисс Олизет?

- Этого я не знаю. Ничего, кроме того, что они с милордом крепко дружили.

- Спасибо и на том. Я понимаю твои сомнения и волнения, но мы не можем уехать, Мариус.

Он вздохнул, осунулся.

- Тогда прошу, будьте осторожны. Я не первый год живу на свете и вижу - что-то плохое происходит в этом доме и каждый из нас может пострадать. Зло притаилось рядом, и оно подбирается всё ближе. Моя жизнь подходит к концу, бояться мне нечего, я жил долго и счастливо, а вы ещё молоды, и у вас всё впереди. Будьте осторожны.

- Спасибо, Мариус. Прошу, не волнуйся за меня, я очень осторожна. Тем более, может, это просто ужасные слухи, ты же знаешь как обрастают небылицами странные смерти, которые нельзя объяснить разумно только потому, что неизвестны все обстоятельства произошедшего, а мёртвые ничего не рассказывают. Возможно, действительно произошли несчастья, а не убийства -девушка решилась умереть, а юношу загрызли волки.

- Вы правы, мисс, но не забывайте народную мудрость - дыма без огня не бывает.

- Да, Мариус, я запомню. И всё же я допускаю, что нам многое неизвестно. Многое, что открывшись, способно перевернуть ситуацию на противоположную. Тем более, сегодня приезжают гости, которые бывают у графа каждый год, и ничего плохого с ними не случается. За меня не бойся, Мариус, со мной всё будет в порядке.

- Конечно, мисс.

Он поклонился и попросил разрешения уйти.

- Буду рада, если ты станешь приходить даже просто помолчать. Мне одиноко.

- Мисс, вам нужно общество молодых весёлых девушек и обходительных юношей, способных оценить ваш добрый нрав. Что вам проку от старика! Надеюсь, среди гостей окажутся интересные люди.

- И я надеюсь.

Он поклонился ещё раз и ушёл.

Итак, его милость радовался тому, что башня рухнула? Или смерти служанки? Но ведь то, что под завалами обнаружено тело, узнали, только когда его разбирали?

Всё равно, не вяжется к образу графа безудержная радость от такого трагического события. Или наоборот, вяжется, а я продолжаю считать его нормальным? Вероятно, причина в том, что я немного иначе представляла себе безумие - таким же постоянным, как другие проявления человеческого характера.

Горевать об убитом друге? Собственноручно столкнуть служанку?...

А были ли вообще убийства? Виной ли этим смертям случай или чей-то злой умысел?